Рак души

Глядя на себя в зеркало, Алина до последнего дня убеждала себя, что вовсе не похожа на наркоманку. Одежда чистая, волосы причесаны, маникюр-педикюр, легкая косметика. Вот только рукава не хотелось поднимать, потому что там жил леопард: бледная кожа в синяках от уколов…

То, что не стоило находить

– Знаете, я какая-то неправильная наркоманка. Мои родители не пьют и не курят, у нас хорошая семья, я ничего не ворую из дома. И я не считаю себя слабым человеком, который начал колоть наркотики, чтобы повысить свою самооценку, выделиться из толпы. Хотя… Выделиться все-таки хотела.

Знала ли я что это ад? Ну, как сказать… слышала. Читала, но мне ж казалось, что я не такая…

Все началось с банального любопытства. В институте я услышала от парней, как они баловались «марками». «Марки» – это когда такая бумага с картинкой, которая пропитана наркотиком ЛСД. Я знала, что любую дурь можно купить в интернете. Сделала пару несложных запросов и нашла то, чего находить мне не стоило...

Случилось это четыре года назад. Тогда получить какой-то наркотик можно было очень легко. Я даже гордилась, что в отличие от других достаю свою дозу совершенно бесплатно. Да, представьте себе, были такие места в Интернете. Сейчас спасибо Роскомнадзору – всего этого поубавилось. А раньше было совсем по-другому. Можно было попасть на сайты, где наркотики выдают за участие в конкурсах! Помню, один продавец предлагал сделать доброе дело для детей: покрасить во дворе качели или лавочки, сфотографировать «было и стало», а снимки отправить ему. Естественно, все это анонимно. И призы довольно крупные были – за самые лучшие работы. Были еще всякие розыгрыши в честь какого-нибудь праздника. Иногда на кон ставили огромную дозу – по 50 граммов чистого наркотика! Ну а в чатах неслось общение с такими же как ты – молодыми, веселыми, все на кураже, кто красивее напишет, тому и отдадут заветный приз. Многие потом перезнакомились в реале, с некоторыми вижусь до сих пор… Да, кого-то уже нет в живых, но это же понятно: они слабаки, пересели на другой – тяжелый наркотик, не рассчитали свою дозу, а я – крутая, со мной будет по-другому…

Поначалу мне казалось, что я контролирую ситуацию. Но оказалось, что это наркотики давно уже контролируют меня. И теперь уже мне самой приходится прогибаться под все это, чтобы просто не свихнуться... Однажды я чуть не шагнула с балкона, чтоб посмотреть поближе на землю. Потом поймала себя за хвост, когда решила выйти на дорогу и встать посреди потока машин.

После марок я попробовала соль. В отличие от первого, это уже не полусинтетический, а синтетический наркотик. И я знала, что он тяжелее, но опять чувствовала себя героем, потому что слышала, что некоторые употребляют соль уколами, и я на таких поглядывала косо, потому что сама пользовалась купюрой, а они, слабаки – через шприц…

Поначалу мне все очень нравилось. После дозы я становилась очень умной, чувствовала себя смелой и уверенной, могла ночами с кем-то разговаривать, поднимать любые темы, удивлялась своим познаниям, логике, красоте мышления. Все это меня устраивало. Я же не как другие наркоманы, я же не ширяюсь...

Бросить, чтобы жить

Но кайф прошел очень быстро. Я возненавидела наш мир. Он казался мне мрачным и бесконечно грустным, а я при этом осознавала, что самый гадкий в нем человек. Настоящий бессовестный паразит, который наплевал на самых близких. Я стала повышать дозу, чтобы избавиться от этих раздумий, и до меня дошло слишком поздно, что как раз из-за тех самых наркотиков и появлялись жуткие мысли…

Я давно уже не испытываю удовольствия от приема. Я перепробовала многие наркотики, и, казалось бы, также давно поняла, что хорошо мне не будет, но снова и снова иду за дозой. Не важно, сколько я приняла, приходит одно и то же состояние. Как будто я сошла с ума, и мир тоже несется в преисподнюю. Все пространство ходит ходуном, а я не могу найти себе места, не могу принять удобную позу, чтобы пережить мой ад.

Родители? Естественно, они обо всем знают. Конечно, сначала были не в курсе. А потом я рассталась с моим мужем. Он просто не вынес моих закидонов, устал постоянно с этим мириться, хотя терпел больше года. Тогда я ушла из дома, бросив его и маленькую дочку ­– наркотики были гораздо важнее! В какой-то миг я поняла, что разрушила всю свою жизнь и даже хотела покончить жизнь самоубийством, хотела хорошей передозировки. Я пошла к своим друзьям-наркоманом, а там пришел – значит, делись, в итоге на передоз не хватило… Моталась я по притонам недели три. И однажды чуть не выпилилась – это как-то само так получилось: я вдруг перестала дышать, лежу, а в ушах – жуткий гул, я даже не успела испугаться, просто ждала, что же будет потом… Мне бы на этом завязать с наркотиками, а я снова взялась за старое.

А когда оказалось, что идти больше некуда, я позвонила своей маме, чтобы она забрала меня.

Дома вроде бы отлегло, я думала, что на этом и закончится. А потом сорвалась ­и опять – по притонам. Перед мамой было ужасно стыдно, и я целый год у нее не появлялась. А потом стала заходить набегами… А после – просто туда-сюда, было все-равно, что она подумает… Хотя, нет, не все равно. Очень стыдно, что с недавних пор я колюсь прямо дома. И теперь мне постоянно кажется, что за мной следят полицейские, что придут люди в погонах и отвезут в психушку. Разве ж это кайф? У меня рак души, я – душевнобольная. У меня начали выпадать волосы, крошиться зубы. Ломит все тело. Несколько раз я пыталась завязать. Сначала удалось на два месяца. Потом на неделю. Мама просто умоляет меня начать лечиться. Да я уже и сама поняла, что в одиночку не справлюсь. Я хочу вернуться в то прошлое, где есть семья и нет наркотиков. Мне очень страшно. Я хочу жить…

Приструнить леопарда

– Алина стала пациентом тульского наркологического диспансера неделю назад, ­ – рассказывает заместитель главного врача Тульского областного наркологического диспансера Юлия Андреевна Перминова. – Очень важно, что это был ее осознанный выбор, что женщина поняла, что самолечение в ее ситуации ­ – это самоубийство. Между тем в настоящее время в арсенале врачей диспансера имеются специальные стандарты лечения и современные пролонгированные препараты, которые уводят человека от зависимости, сводят на нет тягу к наркотикам. Сегодня, кроме головного подразделения диспансера в Туле, действуют еще три филиала: в Щекино, Ефремове и Новомосковске. После прохождения лечения наши пациенты могут пройти курс реабилитации как в наркодиспансере, так и негосударственных реабилитационных центрах. В период реабилитации пациенты заново учатся общаться, отвечать за поступки, и обязательно – работать. Многие добиваются стойкой ремиссии, и через два-три года врачебный консилиум снимает их с наблюдения в диспансере. Пройдя определенную точку невозврата, бывшие наркоманы возвращаются к жизни, находят работу, заводят семьи, рожают детей, получают водительские права! Алина пришла к нам на лечение со стойким желанием завязать с наркотиками. Избавление от этого недуга – это колоссальный труд, в том числе и со стороны родственников, потому что от них тоже потребуются выдержка и самоотдача. Скажу сразу, что лечение будет трудным. Но другого способа избавиться от зависимости во всем мире еще не придумали.

Ну а всем, кто не хочет повторить судьбу Алины, я советую помнить о том, что наркомания питается невежеством людей и корыстью наркодилеров, что, покупая психотропное зелье, человек отдает свои деньги за перспективу превратиться в «существо», которое становится безответственным и абсолютно неуправляемым, способным не только на подлость, но и на тяжкое уголовное преступление. К сожалению, многие родственники, поняв, что имеют дело с наркоманом, совершают главную ошибку — продолжают ждать, верить уверениям зависимого человека, который сам живет иллюзией, будто он завтра пойдет на работу, забудет о притонах и шприцах. Без лечения конец один – быть отвергнутым и умереть в муках.

Эффект раннего пристрастия к наркотикам в последние годы объясняется появлением новых синтетических препаратов. На сегодняшний день в России более 8 миллионов наркозависимых. Из 1695 наркоманов, зарегистрированных в Тульской области, 278– женщин и 1 – несовершеннолетний. Большая часть – люди в возрасте от 18 до 45 лет. Наиболее печальную статистику выдают Тула, Ефремов, Новомосковск и Донской.

Людмила Иванова

фото: Елена Кузнецова